Дюны в движенье приходят.
Как струны,
Стонет песок переливами жара,
Ветром гонимый по плоскости шара;
В мыслях ландшафт одиночества лунный.
Где я?
Заброшен какими мечтами?
Здесь так спокойно:
Раздумья, сомненья.
Перекати-поле из прошлых видений
За ногу вдруг зацепилось корнями.
В том стебельке,
Почерневшем от пыли,
От круговерти десятилетий,
Вижу рожденье свое –
В этом лете
Голод косил.
Но я выжил – впустили.
Мир я увидел такой незнакомый:
Поле зеленое, черные танки,
Я - в рубашонке, к заплаканной мамке
Тыкаюсь рожей в подол васильковый.
Куст отцепился – и прошлое всплыло
Детства и юности в алых погонах:
Дон тихий, степи, Урал, стук вагонный, -
Где меня только тогда не носило.
Харькова серые зданий громады,
Площадь-брусчатка в парадных коробках,
И поцелуи с невестой неробкие –
Вешней любовью мне машут, отрадой.
В этих закрученных цепкой спиралью
Ветках - колючки верблюжьи пустыни,
Горы слепящие, дальние сини,
Земли в оковах и отблесках стали;
Здесь закалялся и плотью, и духом,
Здесь познавал человечества страсти
И униженье бессилия власти,
Времени бегство и образность звука.
Лунный ландшафт – одиночества дума,
Дюн колебание гасится ночью.
Хочется мне разобраться воочию,
Зла и добра как увидеть всю сумму.
Что же в итоге?
Чем мир был взволнован?
Стал ли ты частью всего мирозданья?
В мире песчинок бытует преданье:
Есть и поющие – жизни основа.
Катится, катится шар из видений.
Вот растворился, укутавшись мраком.
Льется сквозь годы пьянящая брага –
Издалека материнское пенье.
1988г.